После двух часов ночи, когда последняя ставка в казино «Золотой гульден» оказалась бездарно проиграна к Семену Семеновичу Понтовскому подошли два охранника –амбала и с невозмутимым видом предложили покинуть заведение.
— Не понял? Вы меня выгоняете? Мне нужно уходить?! – удивленно переспросил тот.
— Конечно! Чего без денег тебе тут делать! – сквозь зубы процедил один из них.
— А, да, да, правильно, хотя, два часа назад всего-то за пару сотен рублей вы были готовы давить на моей жопе лиловые чирьи. – заметил Понтовский.
— Пошел на х..й! — не выдержал второй амбал.
Понурившись, опустив плечи и сгорбившись, Семен Семенович тяжело встал из-за стола, мысленно плюнул в сторону косоглазого крупье, пожелал казино мощного пожара, выпил пару стопок дармовой водки и, ни на кого не глядя, поплелся к выходу. Очутившись на безлюдной улице, Понтовский несколько минут с удовольствием подышал свежим воздухом, затем пересек широкий проспект и, усевшись на садовую скамейку в небольшом скверике, схватился за голову. Ему было чертовски плохо, на душе скребли кошки. Хотелось выть.
— Мамочка! Что я натворил?! Что наделал?! – прошептал он, раскачиваясь из стороны в сторону. – Какой позор, какой позор. Я, известный в городе человек, врач, психотерапевт, экстрасенс, целитель, проиграл в казино не только крупную денежную сумму, но и кожаный плащ, вместе с дорогими цветными трусами, с логотипом партии ЛДПР и автографом самого Владимира Вольфовича Жириновского. Господи!! Да не дай Бог, кто узнает, — это же позорище на всю округу, засмеют, люди анекдоты будут сочинять, проходу не дадут. Ну, почему, почему я не мог остановиться?! – спрашивал себя Понтовский, не зная ответа на поставленный вопрос.
На улице становилось прохладно, со стороны реки потянуло сыростью, почувствовав которую хотелось спрятаться в уютное помещение, посидеть возле камина, полежать в теплой ванной или с книгою в руках, забраться под толстое, пуховое одеяло. Без плаща и трусов Понтовскому было не привычно и дискомфортно. Семен Семенович поднял воротник пиджака, съежился, и даже не почувствовал, как гуляющий вдоль аллеи легкий ветерок, беспрепятственно проник через распахнутую ширинку во внутрь, приятно освежил яйца и спокойно вышел наружу через небольшую дырку в кармане его потертых штанов.
Семен Семенович, дернув плечами, плотней, запахнул полы пиджака, сунул ладони подмышки и, шурша опавшими листьями, медленно побрел вдоль безлюдной аллеи.
В городе в такой поздний час царила гробовая тишина. Изредка, прерывая эту идиллию, нарушал вой полицейской сирены и громкое повизгивание лохматых кобелей, справляющих в густых кустах сирени веселую собачью свадьбу. Чуть дальше, ближе к выходу из сквера, Понтовский заметил молодую парочку, которая крепко обнявшись и превратившись в бетонную статую, мечтала о чем-то своем, иногда бросая взгляд туда, за реку, где ярко горели огни нового здания банно-прачечного треста и небольшого, деревянного пристроя, в котором находилась стая сторожевых собак и молодой ишак, неизвестно зачем привезенный из Средней Азии директором заведения.
Стараясь не мешать молодежи цементироваться, Понтовский отвернув голову в сторону, прошел мимо и, поднявшись на проспект Миклухо Маклая, свернул в темный переулок. Кругом ни души. Со всех сторон, как безобразные сказочные чудовища, нашего героя окружили деревянные сараи, за одним из которых внезапно и тревожно скрипнула дверь деревянной уборной. В нос ударил резкий запах ссаки. С крыши на крышу перепрыгнула серая облезлая кошка, а чуть дальше, в хлеву, беспокойно замычала корова.
— Брр!! – передернуло Понтовского, который резко увеличил шаг. – Ужас!
Но это еще не все. Пройдя несколько метров, Семен Семенович заметил, как из-за угла старого здания погребальной конторы показались два человека и быстрым шагом направились к нему.
— Пи…ц! – подумал Понтовский. – Сейчас будут бить! Но нет. Поравнявшись, один из незнакомцев тихо произнес:
— Третьим будешь?
— Не понял? Чего? — растерянно переспросил Семен Семенович.
— Водку пить будешь!? — повторил незнакомец.
Понтовский на минуту замялся, хотел, было отказаться, но нет, куда там, вместо этого он шмыгнул носом, как-то странно скрипнул зубами и, оглядевшись по сторонам, охотно пошел за новыми друзьями.
Что было, потом Семен Семенович вспоминал с трудом. Какая-то подворотня, ящики вместо столов, пара глотков водки и провал в памяти. Сколько прошло времени, Понтовский не знал, но проснулся он от сильного холода, лежащим на сырой земле, с расстегнутой ширинкой, без пиджака, ботинок, без рваных шерстяных носков и с вывернутыми карманами. Как потом пробирался домой, как попал в квартиру и как очутился в чистой кровати — это Семен Семенович не помнил вообще, так как в его голове поселился сплошной густой туман.
На следующий день, с трудом поднявшись с постели, Понтовский застонал от острой, пронизывающей боли в районе желчного пузыря. Как ни странно, но голова не болела, хотя было ощущение, что по лысине гуляет тяжелый раскаленный утюг, клокотало в прямой кишке, изо рта исходил тяжелый запах разбавленного ацетона, от которого сморщилась на окнах китайская тюль, на шифоньере потрескалось лаковое покрытие, а в углу, где стояли болотные сапоги хозяина, отклеились финские обои.
— Чего они мне подсыпали?! Всего скорей клафелин. – подумал Понтовсий, заметив на столе «грозную» записку от жены.
— Семен, как это низко и мерзко! — было написано красивым, ровным подчерком. — Такого от тебя я не ожидала!! Ты коснулся дна, мне стыдно за тебя, поэтому мы с сыном уезжаем в деревню, даем тебе время подумать, сделать соответствующие выводы, иначе…
Чуть ниже красовалась лаконичная приписка детским подчерком: «Наш папа-алкаш».
После таких строк, захотелось позвонить, вызвать такси, умчатся в деревню, попросить прощения у сына, расцеловать жену и даже ее элегантную туфельку, ту самую, с острым носком и высоким каблуком, которым она частенько колотила Понтовского по пьяной голове, но нет, прикинув все «за» и против, он еще раз подумал и решил отложить «приятную» во всех отношениях встречу, на более отдаленную перспективу.
Положив записку на прежнее место, Семен Семенович, равнодушно зевнул, почесал волосатую грудь и, шаркая ногами, подошел к холодильнику, где у него стояли несколько бутылок пива с мутноватым осадком на дне. Взяв одну из них и, посмотрев на свет, Понтовский заметил:
— Наше, «Жигулевское!» — Ни с чем его не сравнишь.
Затем он набрал целую ванную воды, поставил рядом с собой журнальный столик, зажег свечи, к пиву добавил банку огуречного рассола и, раздевшись, с удовольствием окунулся в теплую воду.
Вымыв голову и тело, Понтовский попытался о чем-то рассуждать, но не тут-то было, мысли, как зайцы от охотника, разбегались в разные стороны, прятались по кустам, молниеносно срывались с места и уносились за горизонт. Семен Семенович «врезал» стаканчик пива, мысли сразу собрались в стайку, после второго стакана они дружно начали собираться в косяк, после выпитого рассола мысли встали в ровные ряды и без принуждения отправились в нужном направлении. Внезапно Понтовского охватила паника. Он вдруг четко себе представил, как уже завтра, выйдя на улицу, он столкнется с прохожими, которые будут шептать ему в спину:
— Смотрите, смотрите, это тот самый врач и экстрасенс, который проиграл в казино трусы и кожаный плащ. Смотрите, люди добрые, какие «субчики-голубчики» лечат нас, кому доверяем мы свою судьбу и здоровье!
Семена Семеновича передернуло. От таких мыслей ему стало не по себе, выпив еще стаканчик рассола, он смог рассуждать логически.
— Так!! Ну, кто может рассказать о моем позоре? — в памяти Понтовского всплыли работники казино. — Ну, допустим, крупье! Нет! Он не мог, за такое его самого выгонят с работы пинками без выходного пособия. Директор и кассир — тоже исключено, им это невыгодно. Охранники?! Они тоже не видели, когда мои трусы оценивали в закрытом помещении два специалиста по дорогим вещам.
— Ну, хорошо! — продолжал размышлять Понтовский, подумав о красной физиономии белокурой директрисы парикмахерской «Локон», которая в азарте проиграла не только золотые украшения, но и новенький кружевной бюстгальтер и дорогие колготки. Она тоже не в счет, будет сплетничать — я тоже в долгу не останусь.
Оставались два незнакомца. Семен Семенович вспомнил, как они через каждые десять минут бегали ссать, а тот, что худой, в кремовом пиджаке, частенько отлучался в комнату отдыха, где проверял, надежно ли приклеены у него усы.
— Нет! — решительно отверг подозрения Понтовский. — Эти тоже ничего не знают и нечего не видели. Так что и тут все гладко…
Пораскинув мозгами, он мысленно перешел к незабываемой встрече с незнакомцами, которые сняли с него ботинки и пиджак.
— Эти тоже будут помалкивать! — заметил Понтовский.- Сидеть в тюрьме за разбой желания ни у кого не найдется, дураков нет.
Посчитав, что с этой стороны у него тоже все чисто, Семен Семенович с облегчением вздохнул, пропустил стаканчик пивка и на несколько минут забылся. С удовольствием поплескался, слегка окатив себя холодным душем, затем насвистывая веселую мелодию, начал очищать скрабом старую кожу с пяток ног, которая была так крепка и тверда, что смахивала не кусок бетона, которым можно было без труда убить человека, даже тогда когда на его голове находилась строительная каска.
Но вскоре спокойствие и покой улетучились, растворились как утренний туман, под лучами летнего солнца. Понтовский громко застонал, вспомнив о своей недавно возникшей серьезной проблеме, при которой потеря трусов и рваных шерстяных носков казалась делом пустяковым и даже курьезным, нежели чем-то серьезным и значимым. Дело в том, что в последнее время Семен Семенович начал стремительно терять былую популярность не только как чревовещатель, но и как целитель, и экстрасенс. Его услугами перестали пользоваться богатые люди и авторитетные бизнесмены, его не стали приглашать на совещания магов и влиятельных колдунов, о нем перестали писать газеты, никто не приглашал на телевидение и радио, никто не брал интервью, и никто не писал о нем книги. Такое явление было сродни страшному забвению, а то и смерти, иногда Понтовский чувствовал себя как тот, некогда популярный актер, которому, в какой-то момент перестали предлагать главные, сильные, яркие роли и давали сыграть форточку или половую тряпку в дешевых фильмах и невзрачных спектаклях. Его состояние смахивало на панику молодой, очень красивой и желанной женщины, в дверь которой постучалась безобразная старость и одиночество.
Понтовский понимал, что в данной ситуации он частично виноват и сам. Дело в том, что несколько месяцев назад его выгнали с должности заместителя председателя общественной организации магов и колдунов «Ночной шабаш», казалось бы, за пустяковое дело, ну, подумаешь, пропил с начальником медвытрезвителя несколько десятков тысяч рублей общественных денег, переспал с любовницей председателя, его секретаршей и тещей. Естественно, прощать такую наглость председатель не собирался, поэтому и начал травить Понтовского, рассказывая о нем всякие небылицы и отговаривая влиятельных людей иметь дело с таким разгильдяем. Кроме этого, Семен Семенович сам давал повод думать о себе плохо. Он, частенько испив водочки в гаражном кооперативе, шел не домой, а в медвытрезвитель, где под присмотром своего друга-начальника этого заведения почивал в тепле, на чистой постели и в отдельной камере со всеми удобствами. Но люди то этого не знали, не ведали, поэтому на каждом углу и тараторили, что врач психотерапевт, экстрасенс и целитель господин Понтовский обычный алкаш, являющийся постоянным посетителем казенного дома.
От подобных мыслей на душе у Семена Семеновича вновь заскребли кошки, и очень сильно захотелось съесть кролика, точнее не самого кролика, а жаркое из кролика. Такое с ним случалось частенько, Понтовский не мог объяснить этот феномен, но в самые тяжелые минуты жизни у него вдруг появлялось желание скушать отбивную из телятины или гуляш из баранины, погладить уши ишака или дернуть за хвост обезьяну в зоопарке, выпить без закуски самогонки повышенной крепости или «замахнуть» стакан очищенной политуры. Закрыв глаза, Семен Семенович вдруг явно представил, как он рубит на мелкие кусочки кроличью тушку, как обжаривает на сливочном масле, как режет репчатый лук, как вместе с картошкой укладывает все это в горшочки, засыпает специями, кладет лавровый лист, солит и ставит в духовку. Через десять-пятнадцать минут по комнате распространятся такой ароматный запах, что некоторые из соседей начинают захлебываться слюней и пытаются подружиться с Понтовским хотя бы на один единственный вечер.
Подгоняемый мыслями о диетическом блюде, Семен Семенович быстренько выскочил из ванны, вытерся махровым полотенцем, достал денежную заначку, хранящуюся в сером валенке, изъеденном молью, оделся и уже через час оказался на рынке, возле лотка, где старушка «Божий одуванчик» с маленькими хитрющими глазами торговала квашеной капустой, солеными огурцами, куриными потрохами и, естественно, той самой домашней крольчатиной. Кроме этого в ее «арсенале» имелась брага, настоянная на курином помете, а для особо приближенных посетителей разбавленный стеклоочиститель. Сгустив брови и надув щеки, Понтовский взял в руки вилку и, тыча ею тушку, голосом строгого проверяющего, спросил:
— Мясо свежее?! Или…?
— Конечно, сынок, свежее, вчера вечером еще мяукало! – охотно ответила старушка и довольная своей шуткой засмеялась, обнажив ровный ряд желтых зубов в количестве семи штук.
Понтовский шутку оценил. Купив сразу две тушки и килограмм квашеной капусты, он положил все это в сумку и, рассчитавшись, направился к выходу. Немного отойдя от прилавка, он вдруг услышал, как его кто-то окликнул, Понтовский повернулся и в следующую минуту оказался в объятьях своего лучшего друга Сергея, который в детстве носил фамилию Браунинг, в юности Шмайсер, а в зрелом возрасте остановился на фамилии Маузер. Это был отличный мужик, веселый, успешный и талантливый предприниматель, имеющий в собственности небольшой «Секс-шоп», магазин игрушек и пару уютных загородных бань. Кроме этого, Маузер являлся известным учителем, докой, да чего там докой, нужно смело говорить, это был «Гуру» свечного бизнеса, у которого в собственности имелся свечной завод, где кроме красивых декоративных и бытовых свечей выплавлялись свечи от геморроя и силиконовые фалоимитаторы. Сергей взял Понтовского под локоть, отвел в сторонку и там, голосом учителя -наставника начал журить своего приятеля.
— Ты чего это, а, Семен «Козья твоя морда»? Куда пропал? Куда исчез?! Я не понял?
— Да, я это..! – залепетал Понтовский. — У меня зубы болели!
— Не п….и!! – молниеносно отреагировал Маузер. Лучший зубной врач города работает с тобой в одной поликлинике, в соседнем кабинете, которая без всякой очереди и записи может лечить твои клыки хоть утром, хоть вечером, так что ты давай, лапшу на уши не вешай!! Понял?!
Понтовскому стало стыдно, он замялся, виновато опустив глаза в пол, сконфузился и стал похож на ПТУшника, пойманного в тот момент, когда он нассал в кабине лифта многоэтажного дома.
— Ты вообще испортился! – продолжал Сергей. – В ресторане тебя не видно, в пивбаре ты не появляешься, ты даже перестал пить водку в нашем гараже!! Что такое? Что за дела, Семен?? Ну, ладно гараж, но и в сауне тебя нет! А, зря, зря я тебе скажу! Ты знаешь, какие девочки ко мне приходили на днях?! А!? Это были сказочные существа! Уверяю тебя.
— Грудь..Воо!! – обьяснил Маузер, показывая размер баскетбольного мяча. — Задница ..Вооо! И руки Сергея раскинулись на такую величину, что по законам физики обладательница подобной жопы должна была выламывать все дверные косяки, на всем пути своего маршрута. Маузер так увлекся, что и не заметил, как начал красочно и с удовольствием изображать позы, в которых пребывали девушки во время совместного помывочного процесса.
— Ну, хватит, хватит! – зашептал Понтовский.- Люди смотрят, стыдоба!
— А да, да, извини, увлекся!! — Сергей выпрямился, огляделся.
— Короче! — продолжил он. Видеть тебя таким хмурым я больше не желаю, отговорки не принимаются, поэтому в среду приглашаю тебя на банкет, короче на юбилей. Понял?!
— Какой еще юбилей!
— Я отмечаю десятилетие жизни без тещи!! Понимаешь?!! Десять лет, целых десять лет БЕЗ ТЕ-ЩИ!!! Усек?!
— Поздравляю, молодец! А приходить с женой или одному?
— Что…?!!
От услышанного у Маузера полезли на лоб глаза, а сам он стал похож на человека, на голову которого рухнул килограммовый свечной огарок.
Семен, я не понял?! Ты, что совсем что ли …! — Сергей эффектно щелкнул пальцами, возле своего виска, изобразив клацанье затвора старой берданки. — Я тебя не узнаю, какая к черту жена, ты что?? На такое мероприятие с девочками, с девочками нужно приходить, с козочками, с телочками!! Ты… понял??!!
На следующий день Семен Семенович пришел на работу как обычно, без четверти восемь. В регистратуре в это время, как всегда была давка, а возле кабинета толпились старухи и прыщеватые ПТУшники. Понтовский вздохнул. Досадно, но серьезных посетителей опять не было. В кабинете, а точнее в процедурной комнате уже находилась его помощница, медсестра Люся Загуляй-Деревня и подкрашивала губы. Это была надежная и верная помощница, преданный и безотказный человек, понимая, что у шефа плохи дела, она по собственной инициативе посещала своих знакомых, где красочно рассказывала, как Семен Семенович удачно чистит карму, снимает порчу и сглаз, как одним, легким прикосновением руки успокаивает головную боль и выводит бородавки на теле страдающих. Правда, походы эти длились ровно до того момента, пока на горизонте не появился один из бывших ее мужей, который так почистил Люсе карму, что бедная женщина две недели ходила на работу с огромным фингалом под правым глазом и хромая на левую ногу. В городе Люся знала все новости. Она знала что, когда, кто, с кем, в какой позе и сколько раз. За месяц она знала о повышении цен на водку и снижение цен на колготки, безошибочно угадывала, кто и когда выйдет замуж, когда разведется и заведет любовника.
Посчитав, что помощница может что-нибудь знать о его позорном проигрыше, Семен Семенович переоделся, накинул на себя белый халат и равнодушным голосом и так, как бы за между прочем, спросил:
— Ну, что Людмила, какие у нас новости, что люди говорят, что в городе слышно?!
— Да, какие там новости. — равнодушно ответила она. – Так ерунда.
— И все же!
Вот, к примеру, у начальника пожарной охраны помер поросенок, а со двора белым днем пропала породистая собака.
— Сочувствую!
А у бабы Любы лопнули сразу аж две бутыли с хлебной брагой. Кстати, редчайший случай в ее практике.
— Мда. И это все?!
— Все, а что еще нужно?!
Семен Семенович хотел, было продолжить разговор, но в этот момент дверь тихонько отворилась, и в кабинет вошел высокий мужчина в белой рубашке при бабочке и дорогом костюме черного цвета. Он вежливо поздоровался и, мило улыбнувшись, сделал небольшой поклон. Глаза его были невинны, а взгляд кроток и даже робок. Мужчина оказался статен и приятен на внешность.
— Учитель физкультуры или может директор детского сада. — отметил про себя Понтовский. — А может артист, какой, смотри, как выглядит безупречно!
Но эти доводы моментально рассеялись, стоило посетителю только присесть рядом и положить руку на стол. Семен Семенович вздрогнул. Все руки клиента оказались исколоты и говорили о том, что незнакомец прошел через «малолетку», что он числился «королем зоны» а татуировка «ТУЗ» расшифровывалась как «тюрьма у нас забава».
— Моя фамилия Дуремаров Иван Органович. Кстати, отчество идет от музыкального инструмента. — подметил мужчина.
— Принято. — моментально согласился Понтовский, лихорадочно перебирая карточки с историями болезни.
— Не ищите, у меня нет карточки, я от влиятельных людей…!
— От кого же, если не секрет?!
— Ну, я же сказал, от влиятельных лю-дей! Поняли?! — мужчина мягко улыбнулся, но после этой улыбки у Понтовского почему-то по телу побежали мурашки.
— Держись казак!! – сам себя начал подбадривать Семен Семенович. — Да не обоссысь раньше времени.
— Значит вы ко мне?!
— Да, да к вам!
— Хорошо, говорите, на что жалуетесь?!
— Ну как вам сказать… В этот момент посетитель как-то стушевался, опустил глаза, начал ерзать на стуле, да и вообще вел себя странным образом.- Ну.. вообще-то.. я ..это.. короче ..
— Не стесняйтесь, здесь все свои! — Понтовский начал подбадривать Дуремарова.
Посетитель замялся, как красна девица, а потом начал неожиданно подмигивать Понтовскому и посылать тому какие-то странные знаки.
— Не понял?!
— Ну короче…я бы хотел..- в этот момент он кивнул в сторону Людмилы, как бы давая понять, что она должна бы покинуть кабинет. Догадавшись, что от нее хотят избавиться, Людмила так возмутилась, что, надув щеки и сверкнув глазами, гневно выпалила:
— Не стесняйтесь, господин хороший, мы тут всякое видели и лечим все, кроме триппера и коклюша, так что признавайтесь, у вас видимо давно уже не стоит, «машинка» не работает, чернила высохли, и перо сломалось!!
— Услыхав такие слова, Дуремаров не знал, что ответить, он вскочил со стула, злобно сверкнув глазами, нервно задышал, посмотрел на Людмилу как на «врага народа» и стремглав кинулся вон из кабинета.
В среду, в назначенный Сергеем Маузером час, Семен Семенович в компании с Людмилой и двумя медсестрами из отдела психиатрии, появился в небольшом ресторане с названием «Три тополя», на открытой площадке которого росли только густые елки. Порадоваться за товарища и вместе с ним отметить еще один счастливый год жизни без тещи, пришло человек двадцать разношерстной публики, где присутствовали и государственные служащие, и предприниматели средней руки, таксисты и даже бывший участковый с молодой, худощавой женщиной и шестидесятилетней секретаршей своего начальника. Но какое было удивление Понтовского, когда тот заметил среди приглашенных господина Дуремарова.
— Сергей, кто это такой?! — поинтересовался Семен Семенович.
— Это!! — Маузер многозначительно поднял вверх указательный палец. – Это теперь наш общий знакомый и большой в городе человек. А что?
— Да на днях приходил ко мне он на прием, вел себя как-то странновато, сидел, мялся, ломался как девочка, намекал остаться вдвоем, а потом убежал сломя голову.
— Интересно! — Сергей закурил трубку, задумался. — Человек он не робкого десятка, да и две ходки по шесть лет на зону строгого режима, говорят именно об этом. Насколько я знаю, в тюрьме он работал редактором газеты «Солнце всходит и заходит», вел себя хорошо, и, видимо, поэтому сам Владимир Вольфович Жириновский и назначил его председателем городского отделения партии ЛДПР, должностью которой, кстати, Дуремаров дорожит и очень гордится. Короче парень он не плохой. — сделал заключение Сергей.
— Только ссытся да глухой! – машинально произнес Понтовский свою излюбленную поговорку.
— Ну, не скажи Семен. Тут ты не прав, от глухоты он года два как уже излечился….
— Мдаа!! Ну, ладно!
Поговорив с приятелем, Понтовский подмигнул Люсе, весело воркующей с директором городского морга, налил себе бокал вина и взяв его в руки, направился к заведующему трамвайным депо, который торчал возле стойки бара и с удовольствием ковырялся в носу.
В этот момент его окликнул Дуремаров.
— Семен Семенович! – поздоровавшись за руку мягко произнес он. – Может отойдем, «побакланим». (Бакланить — означает: поговорить, провести беседу или выяснить некоторые обстоятельства. Используется в основном «Зеками» и недалекими людьми, как правило, с образованием один или два класса. Прим. Автора)
— Что?! — не понял Понтовский.
— Ну, это..как его..ну, короче ….Не зная как на правильном, человеческом языке произнести фразу, сказывались двенадцать лет строгого режима, Дуремаров начал приглашать Понтовского почирикать, перетереть, перемять, базарнуть, постучать клыками, перешуршать, побулькать, посвистеть…
— Не понял?
— Да поговорить он с тобой хочет. — перевел потуги Дуремерова подошедший Маузер.
— Ну, так бы сразу и сказал!
— Да он так и говорит, только на своем языке! Усек?!
Отведя Понтовского под тень размашистой вековой едки Дуремаров вкратце рассказал, кто он, что он, чем увлекается, чем занимается, ну, и так далее..
— Я ведь к вам не как к врачу, а как к экстрасенсу хотел обратиться, побакланить один на один хотел, дело у меня серьезное. Понимаете?! — пояснил Дуремаров.
Услыхав эти слова, Семен Семенович обрадовался, сразу надул щеки, выпятил грудь:
— Ну, наконец-то, вспомнили. – подумал он
— Пожалуйста, я к вашим услугам, но почему такая конспирация, что-нибудь интимное?
— Да как вам сказать…- собеседник вновь замялся. — Дело скорее политическое Кражи, кражи у меня происходят, уважаемый Семен Семенович, не знаю, что и делать, прямо из офиса тащат. С этими словами он показал Понтовскому агитационную брошюрку размером с обычный тетрадный листок, где был изображен В. В. Жириновский с призывом «Не врать и не бояться». – Вот эти листки тащат, пачками тащат, не знаю, что и делать?
— Но я то здесь причем!? — искренне возмутился Понтовский. — Я врач, я экстрасенс, целитель, я лечу людей, снимаю порчу и сглаз, я поправляю людское здоровье, а вы предлагаете мне выступить в роли ищейки, с этой проблемой вы должны обратиться не ко мне, а в прокуратуру или следственный комитет!! Поняли?!
— Да что вы, что вы!! — собеседник интенсивно начал махать руками. – Да вы что? Какой следственный комитет? Скоро выборы в областной совет, а тут допросы, обыски, журналисты, скандал. Нет, нет, ни в коем случае! Это исключено!
— Ну, тогда спишите или отпечатайте новые брошюрки, не велика потеря, в чем проблема- то?! Не понимаю?
— Да как в чем? — Дуремаров чуть не заплакал. — Если печатать новые плакаты, это новые, не запланированные затраты, с меня спросят, начнутся вопросы, что происходит? Ага, воровство в партии, не порядок, я со своим тюремным «багажом» немедленно попадаю под подозрение. Понимаете? И списать эти брошюрки не могу.
— Почему?!
— Да потому что стукачи кругом. Вот на днях я эти плакатики должен был разнести по ресторанам, кафе, барам и положить на каждый столик, но, решив сэкономить материал, я развесил их на дверях общественного туалета, сами понимаете, туда не зарастает народная тропа и на воротах городского кладбища, там бизнесмена одного хоронили, опился паленой водкой, народу было пруд пруди, думаю хорошо, все нормально, но не тут-то было, на следующий день звонок сверху, спрашивают: так, мол, и так, почему в ресторанах не присутствовало лицо В. В. Жириновского. Понимаете?! Для меня шаг вправо, шаг влево….
— Сочувствую! Но вы обратились не по адресу! — терпеливо пояснил Понтовский.
Дуремаров глубоко вздохнул.
–Эх, Семен Семенович! — задумчиво произнес он. — А меня уверяли, что вы, без труда можете связаться с космосом, с параллельным миром и спокойно подсказать, куда пропадает агитационный материал. Мда..
Понтовский хотел было уже уйти, собеседник начал его раздражать, он повернулся, но в это время Дуремаров не громким, но с металлическими нотками в голосе произнес:
— А вот в казино «Золотой гульден» …- здесь он сделал длинную паузу.- Сотрудники рассказывали что вы – и опять пауза…
— Ах ты, мерзавец! – напрягаясь, подумал Понтовский, догадываясь, что Дуремаров пытается его тонко шантажировать. — Хочет меня взять за «жабры»? Негодяй! Подлец!
— Или вот взять бомжей…- продолжил Дуремаров. – Никчемные людишки, кажется, так себе дерьмо, пьянствуют, воруют, честнейших людей в подворотнях раздевают….. и опять длинная пауза .. а как разговор о вас заходит, так сразу слова благодарности и восхищение вашим талантом…Вот какие дела!
Понтовский не знал, что и ответить, у него от злости перехватило дыхание, внутри все клокотало, в его душе поднималась волна гнева и ненависти, он понимал, что этот с виду простенький, добродушный человек с невинным взглядом и мягкой улыбкой, на деле оказался расчетливым циником и наглым прохиндеем. Семен Семенович сжал кулаки, в голове появилась мысль е….ть этому мерзавцу, чем-нибудь тяжелым по башке, пнуть по яйцам или харкнуть в его наглую рожу. Но сделать этого Понтовский не успел, так как до его сознания долетели слова Дуремарова.
— Ну, не хотите помочь, тогда возьмите этот плакатик домой, на стенку повесите! — с этими словами он протянул Пнтовскому брошюрку с изображением В.В. Жириновского. – Встанете с постели утром, а со стены на вас Владимир Вольфович смотрит, улыбается, как бы благословляет на дела добрые, удачи желает. Кроме этого, плакатик может дырочку, потертость, или трещинку какую на обоях закрыть, а вы вдруг передумаете, да и расскажите нам, куда они пропадает, кто ворует, кто и куда их используют.
Каким-то чудом, не заметно, но агитационный листок внезапно оказался в руках Понтовского. Семен Семенович в гневе его смял, хотел было бросить в наглую рожу собеседника, но в последний момент остановился. Как ни странно, но брошюрка оказалась на удивление мягкая, податливая и смахивала на медицинскую вату, или даже на лебяжий пух в бабушкиной подушке, она была приятна на ощупь, нежна и очень легка.
В сердцах скомкав листок, Понтовский раздраженно кинул его в урну, повернулся и, решив уколоть собеседника, резко бросил:
— Этой бумагой не дырки на стене нужно заклеивать, а жопу вытирать! Понятно?! Всего скорей ваши сотрудники так и поступают…
После этого случая прошла пара недель. Однажды, в конце рабочего дня, когда людской поток заметно поиссяк, Семен Семенович устало откинулся на спинку стула и, взяв в руки медицинские карточки пациентов, обратился к своей верной помощнице.
— Эх, Людмила, как мне все это надоело! Посмотри, чем приходится заниматься, а? Мне, талантливому экстрасенсу и чревовещателю?! Боже мой! — Семен Семенович начал читать истории болезней. – Вот, к примеру, товарищ Самойлов, девяносто лет, диагноз – недержание мочи. Галина Петровна Мордобоева, восемьдесят лет – хронический понос, ее сын, шестьдесят лет — чесотка, далее идут пациенты с лишаями экземами и золотухой.
— Господи! Ну, когда, когда на горизонте появится настоящий клиент, богатый, успешный, желающий за кругленькую сумму почистить карму, или снять с себя порчу. Ну, когда же, наконец?! С этими словами Понтовский поднял руки к небу, прочитал легкую молитву и… о чудо. В какой-то момент дверь распахнулась, и в кабинет зашел, да какое там зашел, влетел, Сергей Маузер с большой походной сумкой в одной руке и толстой кожаной папкой подмышкой. – Господи да неужели услышал ты мои молитвы!! – обрадовавшись произнес Понтовский.
— Семен!! – с трудом переводя дыхание начал с порога Маузер. — Я горжусь тобой, понимаешь? Горжусь, я знал, что ты талантлив, но что бы вот так, сходу, с налета, без всякой подготовки… Ну ты даешь, стране угля!!
— Да, чего такое?!
— Не обращая внимания на ошарашенного Понтовского, Сергей сделал несколько глубоких поклонов и пафосно произнес:
— Спасибо тебе Семен Семенович, большущее спасибо!!
— Да за что спасибо и от кого такое внимание?!
— От друга нашего, господина Дуремарова! – пояснил Маузер. Поклон он низкий тебе шлет и вот.
Подойдя к столу, он открыл сумку, в которой находились несколько бутылок дорогого коньяка, виски, водка, хорошая закуска, а сверху красовался запечатанный конвертик.
— Не понял?! А сам-то он где?! — Понтовский явно не был готов к такому повороту событий.
— Стесняется, меня попросил! – пояснил Маузер.
— Но я все равно ничего не понимаю!
— Да чего тут не понять, голова твоя садовая, сильно помог ты Дуремарову в решении проблемы его помог, с ходу определил, куда девается столь милая его сердцу политическая литература! Понял?!
— Но я…! – Семен Семенович хотел, было признаться, что никому не помогал, но Маузер продолжал.
— Насколько я в курсе, ты популярно и доходчиво объяснил Дуремарову, куда пропадает агитационный материал. Так?!
— Ну, как тебе сказать…
— Не скромничай, не скромничай Семен! Так вот слушай дальше: Короче говоря, он твою рекомендацию запомнил и на следующий день, придя в офис, первым делом пересчитал все плакаты, выложил их на видное место, после чего организовал для своих сотрудников небольшой пикничок. Затем, Дуремаров подсыпал им в пищу препарат «Пурген –С», кстати, твоего изобретения, и как бы за между прочим, на часок отлучился по делам.
— Так, интересно, интересно…
— Ну и вот, что ты думаешь? Кода через час он вернулся, то обнаружил, что плакаты с изображением Вождя ЛДПР исчезли ввиду того, что сотрудники офиса, вытирали ими задницы, то есть, так как ты и предсказывал! Усек?! А?!
— Мдаа! И что было дальше?!
— А дальше, я ему посоветовал вычесть с них деньги, причем в трехкратном размере, а тех, кто откажется платить, поставить на «Счетчик» .
— И что получилось?!
— А как ты думаешь! — Сергей кивнул на сумку с подарками. — А вот и результат нашего совместного сотрудничества! Понял?!
— Но это еще не все!! – сделав паузу, он добавил. — После этого случая, о тебе, как о талантливом экстрасенсе вспомнил весь политический бомонд, заговорил весь город, район, да какой там район, вся область. Улавливаешь?!
— Не совсем! – честно признался Понтовский.
Маузер молча положил на стол кожаную папку.
— Смотри! – торжественно произнес он. — Здесь заказов тебе, как сильному и талантливому экстрасенсу, на целую пятилетку, короче говоря, до следующих выборов!
С этими словами он весело подмигнул Людмиле, которая ничего не понимая, часто хлопала глазами и как всегда в подобных случаях, сосала свой указательный палец.
Недоверчиво посмотрев на Маузера, Семен Семенович достал из папки первый попавшийся листок, который оказался заявкой от партии «Парнас».
— Ну и названьице! – удивился Понтовский. – Звучит как «Понос».
В заявке, в частности излагалась просьба руководителей партии, которые за любые деньги просили Семена Семеновича разыскать пропадающую в больших количествах агитационную литературу, а так же почистить им карму и снять порчу, считая, что именно это явление помешало, кандидатам из «Парнаса» попасть в Государственную думу.
Дальше, с подобными просьбами шли заявки от партии «Барбос», «Справедливый Пиндос», «Голубой копчик» и «Синий платочек». Имелись заявки от партии, «Левак», «Правак» и
«Синяк», не отставали от своих коллег новые партии, «Длинный язык», партия «Балаболов», «Пи…В» и «Мудозвонов».
Конечно, такому фронту работ Понтовский был безумно рад, доволен, почти что счастлив. А как же иначе, как же не радоваться, если о нем, как об экстрасенсе почти все забыли. Он понимал, стоит только начать действовать в этом направлении, и к нему повалят представители не только городских и областных, но и краевых и всероссийских партий. Его завалят заказами, завалят работой, осыплют наградами, почестями и так далее.
Но Семен Семенович не торопился, он раздумывал и в какой-то момент решил признаться Сергею, что его зря хвалят, зря подкидывают денежное вознаграждение, что он вовсе не помогал Дуремарову, а просто высказался, желая быстрее от него избавиться, отомстить, уколоть и сделать ему больно. Семен Семенович даже было открыл рот, чтоб вслух сказать об этом, но в последний момент остановился, внимательно посмотрел на папку с заявками, раскинул мозгами, вспомнил о своих пустых карманах, трусах, которые нужно было обязательно отыграть, о норковой шубе для жены, итальянских для нее же, зимних сапогах и валенках для тещи, о старенькой, без двигателя машине, о русской пословице, где слово – серебро, а молчание -золото, глубоко вздохнул после чего подумал, подумал, подумал, подумал, почесал затылок и благоразумно ….. про-мол-чал.